Глава 2. Вторник.

Разбудил меня зычный голос папули:
- Вставай, бездельник, опять опоздать хочешь?
Я потянулся, недовольно замычал и, проклиная школу, сел на кровати. Опять снилась какая-то муть, на этот раз мы с классом попали в заколдованный лес, и надо было оттуда выбраться - это была вроде как игра, затеянная высшим разумом. Забегая вперёд, скажу, что половина класса перемерла, не дойдя до середины (и я в том числе). Потом моя душа переселилась в тело Насти Зелёновой. Диман Круглов утонул в речке, Шурик Серых повесился, Аньку Совушко сожрал монстр, а Славик Далинский застрял в заборе.
Завтракать я не стал, просто выпил чаю, затем собрал портфель, не забыл положить в карман кошелёк и, предупредив отца, что после школы поеду с ребятами на озёра, ушёл.
Сегодня автобус подошёл быстро. Я втиснулся в салон и достал кошелёк... И обнаружил, что в нём нет ни копейки. Блин, я же вчера всё потратил на еду. Ко мне приближалась уже знакомая контролерша:
- Здесь за проезд оплачиваем! Оплачиваем за проезд!
Я сунул кошелёк в карман и стал смотреть в окно.
- Эй, за проезд, - тетка толкнула меня в бок.
Я повернулся.
- Ну, ё-моё, опять этот инвалид! - в сердцах сказала она, узнав меня. Стоящие рядом люди начали озираться по сторонам, чтобы увидеть, что за инвалид здесь затесался.
Я снова отвернулся к окну с безразличным видом. Обратно тоже поеду зайцем.
В школу я пришёл чуть не раньше всех. У закрытой двери кабинета геометрии тосковала Ленка Ежова. На корточках, прямо под дверью, сидел Диман.
- Привет, - поздоровался я.
- Привет, - Диман протянул мне ладонь.
- Ты чего такой хмурый? - спросил я, тоже присаживаясь на корточки.
- Да фигня, - сказал Диман, помолчал немного, а потом раскололся: - влюбился я, кажется.
- Так кажется или влюбился? - машинально переспросил я, и вдруг до меня дошло - Диман ВЛЮБИЛСЯ?! Он такой... ну уж никак не влюбчивый!
- В кого?! - спросил я.
- В тебя, - сообщил Диман трагическим шепотом.
Я уставился на него.
- Ты с дуба упал, Круглов?!
Диман захохотал.
- Ну, ты - придурок! Решил подшутить над тобой.
- Знаешь, шуточки у тебя-
- Да ладно, ты, кстати, геометрию сделал?
- Нет.
- Хреново... Ладно, чёрт с ней, с геометрией, надо химию катать.
- Иди, проси у Марсеевой, - согласился я.
Диман встал с портфеля, отряхнул его и пошёл просить химию.
Вдруг настроение у меня резко испортилось, сам не знаю почему. Может, меня взбесил радостный вид Славика и Ромки Ахмедова - чему, интересно, радоваться с утра пораньше? Тут я заметил, что Дашка Оноровская смотрит на меня с интересом. Я посмотрел на неё, она отвернулась и что-то сказала стоящим рядом Орловой, Совушко и Салюк. Они дружно заржали. Я совсем разозлился - я что, картина?
- Вот, добыл, - Диман потряс передо мной тетрадью Марсеевой.
Тут в конце коридора показался Андреевич.
- Здравствуйте, здравствуйте, - отвечал он на всеобщие приветствия.
Прозвенел звонок.
- Все готовы? - мы повыскакивали из-за парт. - Садитесь, садитесь, начинаем! Мало времени! Серых - на домашнюю работу, на первые три парты писать теорему пойдут, - Андреевич впился хищным взглядом в журнал. Класс замер. - Ежова- Круглов, - Диман обречённо вздохнул, - и... Компотов. Коровец, иди к доске.
И потянулся длинный опасный урок геометрии... Я, когда перешёл в класс Андреевича, сразу обратил внимание на интересную особенность: стоит мне посмотреть на Андреевича, когда он задаёт вопрос, как он тут же меня спрашивает. Может, это его персональный подход ко мне, кто его знает, но я теперь стараюсь на него вообще не смотреть.
Я оторвал взгляд от доски, где тормозила с задачей Коровец, и посмотрел на Димана. Кстати говоря, мы с ним сидим в самом центре - за третьей партой среднего ряда, я - ближе к окну. Перед нами сидят Шарко и Дмитриева, клёвые девчонки. С первой парты согнали Славика и Хвостову, и именно там сидел мой несчастный друг.
- Машк, - зашептал я, - подскажите Диману!
- Хорошо, - пообещала Шарко и, как только Андреевич отвернулся, принялась диктовать Димке теорему.
Что мне в Андреевиче не нравится и одновременно вызывает уважение - это поразительный нюх на шпоры и подсказки.
- Шарко! - недовольно сказал он. - Щас поставлю вам пять на двоих.
Машка замолчала, но, когда Андреевич снова обратил свой зоркий глаз (его интуиции и очки минус десять не помеха) на Коровец, сунула Диману листик. Диман обрадовался и принялся осторожно списывать.
- Трощенко, по какой теореме находим АС? - спросил Андреевич. Ещё у него поразительная способность замечать тех, кто не слушает, даже если он сидит молча и делает вид, что пишет.
- По теореме синусов, - наугад сказал я.
- Зава-ал, - с неподдельным ужасом протянул Андреевич, - катет против угла 30 градусов по теореме синусов? Дмитриева Екатерина, чему равен этот угол?
Я достал тетрадь по химии и начал катать. Диман сдал свой листок с теоремой и вернулся.
- Всё списал! - радостно зашептал он. - Может, пять будет.
- Круглов, опять болтаешь? - вызверился Андреевич. - Сейчас вылетишь отсюда, будешь летать по коридору.
Есть такая пословица - "беда никогда не приходит одна". Даже если взять геометрию, то у нас сразу два урока, один за другим... Но нас пронесло. Диман без помех скатал химию, заодно и свой немецкий, самостоятельной не было, и мы пошли на литру со спокойной душой. Литру я ненавижу. Может, дело в Марине Яковлевне, которая постоянно стремится выпереть меня в коридор, я считаю, что совершенно незаслуженно. Я ей даже билеты для экзамена печатал, а она меня выгоняет вместо благодарности. Однажды дала доклад. Думаете, не сделал? Сделал. Вышел к доске и прочитал.
- Хорошо. Три, - сказала Яковлевна.
- Почему?! - опешил я.
- Потому что читал, - она скорбно покачала головой, - а надо рассказывать.
Я об этом не знал.
- Это нечестно! - возмутился с четвертой парты Ромик Ахмедов.
- Поставьте четыре! - добавила Орлова, улыбаясь, а Совушко скосила на меня хитрые глаза и захихикала.
Странные они какие-то, Орлова и Совушко. В десятом классе доставали меня на чём свет стоит, а сейчас всё время помогают. Было бы лестно предположить, что они обе влюбились в меня, но, к сожалению, неправдоподобно.
- За что тут четыре? - охотно включилась в полемику русичка.
- Он же готовил, - вставила Совушко.
- Вот именно, - вклинилась Машка Шарко.
- У нас демократия! - проорал с последней парты придурок Пурген.
Пусть класс у нас не очень дружный, всё больше группками, но в вопросах по поводу помощи кому-либо с завышением оценки проявляют редкостное единение.
Славик не в тему заржал, что ещё больше раздражило Марину Яковлевну, и она рявкнула:
- Садись!
- Больше никогда ничего не буду готовить, - громко заявил я, прошествовав от доски к своей парте, - это несправедливо.
- Замолчи, Олег, ладно, - сказала русичка, стараясь не смотреть на меня, - пишем: "Творчество..."
- Да что же это такое, - негромко сказал я Диману, - блин, вот так всегда.
- Ну да, - покрутил стриженой головой Диман.
- Делаешь, стараешься и вот...
- Трощенко, - резко произнесла Яковлевна, - перестань бубнить.
- Конечно, Трощенко, всегда Трощенко...
- Я пожалуй, вызову твоих родителей, - решила училка.
- Да вызывайте, - отмахнулся я - мамы-то нет, а папаня ни за что в школу не потащится, - только к нам ещё родственники с Урала приехали, может, им тоже зайти?
Ромик захохотал. В зловещей тишине класса его смех был подобен иерихонским трубам...
- Выйдите вон! - холодно предложила русичка, встала и распахнула дверь картинным жестом.
- А два не поставите? - отреагировал Компотов, мечтающий покурить.
Мы с Ромиком собрали манатки и ушли.
- Куда подадимся? – осведомился редко прогуливающий Ромик.
- В спортзал, - со знанием дела отозвался я. Можно было и в библиотеку, но это – крайний случай, там скучно.
В нашем зале вечно тусуются прогульщики из всех классов, потому что завуч сюда не заходит, а обеим физручкам плевать, кто торчит у них на уроке. Как ни зайдёшь, сидят в своей каморке, и ребята занимаются кто чем. Большая часть по жизни играет в волейбол или баскетбол, кто-то катает уроки на скамеечке, девчонки либо болтают на другой лавочке, либо тоже кидают мяч. Сюда хоть строительный батальон зайди, никто не чухнется.
Физра была у 11 "В", попросту – у футболистов. У нас в параллели три класса: "А" – гуманитарный, мы – "Б" – математический, и "В" – спортивный.
- Привет, пацаны! – заорал Санёк. – Идите к нам!
Мы с Ромиком бросили портфели и пошли. Прозвенел звонок с урока, а мы всё ещё играли. В дверях появился Диман. Он посмотрел, как мы играем, дождался победного финала и оттащил меня в сторонку.
- Слышь, Олег, русичка к завучу пошла. Задрал ты её, дорогой товарищ.
- Не впервой, - хмыкнул я и пригнулся: мяч пролетел буквально в нескольких сантиметрах от моей головы и с грохотом впечатался и стенку.
- Ну и видон у неё был, - поделился Диман, - прямо нервный тик.
Ромик заржал и вместе с "вэшниками" вывалился из зала.
- Ладно, - неопределённо сказал Диман и добавил: - мы сегодня идём на химию?
На химию мы ходим раз через два – оба не понимаем эту идиотскую науку.
- Напомни: в прошлый раз мы были? – спросил я.
- Были, - сказал Диман.
- Идём, нарушим график, - предложил я, доставая жвачку, - сегодня я в настроении послушать плеер…
Мы подошли прямо ко звонку.
- О, явление Христа народу, - заметила химичка, - раскрывая журнал, - Трощенко и Круглов.
Но нам снова повезло. Наверное, этим вторником наша горемычная судьбина пыталась загладить урон, нанесённый понедельником. Опроса не было, что с нашей химичкой большая редкость, мы просто весь урок писали, а мы с Диманом даже с удобствами – под музыку. Шурик Серых всё пытался выклянчить у меня плеер: стоило мне повернуться к окну, как с первого ряда слышалось:
- Пс!
Но мы с Диманом усердно косили под глухих.
Следующим уроком был английский, и я твёрдо решил исправить полученную вчера двойку. В голове шевельнулась мысль, что в таком случае лучше бы мне со Славиком не сидеть (у него вечно то джедаи, то люди Х), но я эту мысль в корне придавил. В любом случае, сзади сидят Орлова и Совушко, они всегда помогут.
Марина Павловна была настроена благодушно, и я расслабился. Зря…
- Сегодня напишем контрольный перевод, - решила учительница.
- Нет!
- Не надо!
- Лучше устно! – заорали мы.
- Тогда, - она задумалась, - аудирование.
- Нет! Лучше контрольный перевод! – взревела английская группа хором.
- Пишем перевод, - невозмутимо завершила Марина Павловна и начала выдавать тетради.
Я порядком скис, потому что за подобные работы больше три/четыре не бывает. Списать у девчонок можно, но я никогда не успеваю списать всё до конца. "Не тормози", - мысленно настроил себя я и приготовился списывать.
Текст был не сказать чтобы очень трудным, скорее, тупым. И снова я успел списать только до середины, никакие мысленные установки не помогли… Обречённо сдав тетрадь, я, не дожидаясь Димана, поехал домой.
Во дворе на лавочке одиноко сидел именинник Лёшка.
- Привет, ты чего тут торчишь? – поинтересовался я. – С Днём рождения!
- Спасибо, - довольно вяло ответил Лёшка, - а меня из дома попёрли.
- Пошли ко мне, - предложил я, - а за что поперли?
- Да хрен этих предков разберёт! – отозвался любящий сын.
Я налил ему чаю и спросил:
- Так, значит, мы никуда не едем?
- Почему? Едем, - кивнул Лёшка, - я, как парень умный, прихватил с собой кой-какие деньжата.
Вся компания собралась во дворе в три. Пацаны презентовали Лёшке фотик и, в качестве дополнения, пачку "LM". После чего мы двинули на остановку.
- А девчонки? – неожиданно спросил Федька.
- Девчонки – в посёлке, - лаконично ответил именинник.
Добрались до дачи мы без проблем. Лёшка пошёл за знакомыми девчонками и, в результате, как в анекдоте, зацепил заодно и незнакомых. Федька с Васькой собрались идти за дровами - у Лёшки не коттедж с камином и банькой, а просто-напросто небольшой дачный домик. Дрова они принесли на диво хорошие, не гнилые какие-нибудь. Как я понял, они их без зазрения совести где-то стибрили. Что в это время делал я? Вместе с Колюней приводил в божеский вид комнату и накрывал на стол. Итак, мы сели часов в пять. Первый тост произносил Колюня.
- Мы сегодня собрались здесь, - он запнулся (видимо, понял, что это больше напоминает поминки) и начал по-другому:
- Мы поздравляем Лёшку с Днем рождения. Всё этим сказано…
Я не буду описывать, как мы праздновали. Только упомяну, что к вечеру половина нас и все девчонки были бухими в дым. Я лично не пил, как-то не было настроения. Ребята решили остаться на ночёвку на даче, и лишь едва шевелящий конечностями Федька изъявил желание ехать со мной домой.
- Р-дители з-долбают, - пояснил он свою позицию. Надо сказать, она у него очень правильная. Короче, поддерживая Федора, я дошел до остановки. Автобус приехал примерно через час. Не знаю, как Федька, а я продрог до единой косточки. Вот они, мои вечные проблемы с общественным транспортом! Хотя одна проблема отпала – деньги у меня были. А вот бухой Федька, вы наверное, догадались, оставил свою мелочь на даче. Пришлось платить и за него. Редкий случай, кстати, чтобы я за кого-то платил. Обычно и на себя-то денег нет…
Когда мы подъезжали к нашей остановке, я растолкал Федьку. Он был абсолютно никакой, поэтому я сжалился и дотащил пьянь кабацкую до его квартиры. Я надеялся, что Федькиных родаков не окажется дома, но во всех окнах горел свет. Сдав мрачным родителям сынулю, я пошел к себе. Мой собственный папаша тоже был дома.
- Ну как отметили? – спросил он, оторвавшись от телевизора.
- Ничего. Ага, ты жрешь!!! А сам запрещаешь мне есть в зале!
- Не морочь мне голову, сын. Лучше налей чаю.
Кипя праведным негодованием, я отправился на кухню, плеснул в его огромную пол-литровую чашку чай и вернулся в зал:
- На. Слушай, дай денег.
- Нету, - папа уставился в телек, - а зачем?
- На Интернет.
- Я тебе в субботу давал. Отстань. Иди делай уроки.
И тут вдруг я подумал, что действительно давно их не делал. В принципе можно, для разнообразия…
Я разгреб завалы на столе и достал дневник. Итак, биология. Её я никогда не делаю, пропускаем. Кстати, очень не люблю среду. Шесть уроков, и все бестолковые. Сделав алгебру и физику, я решил, что достаточно, тем более что празднование меня порядком утомило. Я посмотрел парочку фильмов, которые взял в прокате и завалился спать.